Отправлено: 23.07.11 16:43. Заголовок: Досталь снял многосерийный фильм о церковном расколе XVII века

12.07.2011 20-серийный фильм "Раскол" о катаклизмах в жизни Русской Православной Церкви выйдет на телеканале "Россия-1" осенью, сообщил во вторник "Интерфаксу" режиссёр-постановщик фильма Николай Досталь.

"Фильм "Раскол" - это ни в коем случае не сериал, потому что, в отличие от сериала, у него есть чёткий законченный формат, и он исключает продолжение. Это - кино, но телевизионное, многосерийное", - рассказал он.

Петербургским прозаиком Михаилом Кураевым было написано 16 серий, финансировать взялся канал "Россия". В итоге при съёмке и монтаже получилось 20 серий. Руководство канала попросило, чтобы Николай Досталь сократил фильм до 16 серий.

"Но я снимал строго по сценарию, ничего не добавлял в процессе съёмок, а длиннота получились из-за того, что я снимал, как сейчас говорят, в режиме онлайн сцены, связанные с отправление культа, - литургию, молитвы, земные поклоны. Если и сокращать, то за счёт этого. А как сокращать литургию? Но я надеюсь, что поскольку теперь серии сдваивают, то зритель будет в состоянии потратить десять вечеров на фильм", - сообщил Николай Досталь.

Авторы "Раскола" убеждены, что XVII век - самый неизученный период в истории России.

"Более или менее хорошо известно всё, что было до этого, - Иван Грозный, Борис Годунов. Известно всё, что было потом, - Пётр Первый, императрицы, императоры, Ленин, Сталин и так далее. Но XVII век почти неизвестен. А ведь тогда были Соляной бунт, Медный бунт, был Степан Разин и, самое главное, был раскол", - комментирует Н.Досталь.

Основные персонажи фильма - патриарх Никон, протопоп Аввакум и боярыня Морозова.

"Мне кажется, картина получилась очень современная. Её надо показывать здесь и сейчас. Как говорил Солженицын, если бы не было XVII века, то, возможно, не было бы 17-го года. То есть те грабли, на которые мы все время наступаем, были обронены в XVII веке. Оказались расколоты власть и народ, Церковь и власть, Церковь и народ. И этот раскол сопутствует нам всю нашу последующую историю, как и казнокрадство, теперь называемое коррупцией", - отметил режиссер "Раскола".

В фильме в основном играют актёры, мало известные широкой публике.

"Для меня было очень важно, чтобы в картине не были заняты узнаваемые актеры. Никона играет Валерий Гришко, питерский актёр, протопопа Аввакума - екатеринбуржец Александр Коротков, боярыню Морозову - Юлия Мельникова, царь Алексей Михайлович - Дмитрий Тихонов. Из известных актёров снялись Станислав Любшин - он играет предшественника Никона, Роман Мадянов, которого я снимаю практически во всех своих картинах, ещё у меня снялся Александр Баширов", - сообщил Николай Досталь.

Картина снималась в нескольких российских городах - в Суздале, Ростове Великом, под Вологдой, в Кандалакше, на Соловках. Съёмки длились девять месяцев. Павильоны строили в Москве. Бюджет фильма - более 10 млн. долларов.

"Мы старались обходиться минимумом консультантов, больше полагались на собственные ощущения и представления и, конечно, на публикации историков. Таким образом, мы старались сохранить объективность. Представители РПЦ нас не контролировали - мы ведь не просили их благословения перед съёмками, и денег от них не получали", - добавил собеседник агентства.
Интерфакс-Религия / Древо-инфо.Ru

 Отправлено: 17.09.11 23:01. Заголовок: Николай Досталь сказ..

Николай Досталь сказал, что идею фильма он нашел в стихе Варлама Шаламова. Замечательный стих.

Не в бревнах, а в ребрах
Церковь моя.
В усмешке недоброй
Лицо бытия.
Сложеньем двуперстным
Поднялся мой крест,
Горя в Пустозерске,
Блистая окрест.
Я всюду прославлен,
Везде заклеймен,
Легендою давней
В сердцах утвержден.
Сердит и безумен
Я был, говорят,
Страдал-де и умер
За старый обряд.

Нелепостей этот
Людской приговор:
В нем истины нету
И слышен укор.
Ведь суть не в обрядах,
Не в этом — вражда.
Для Божьего взгляда
Обряд — ерунда.
Нам рушили веру
В дела старины,
Без чести, без меры,
Без всякой вины.
Что в детстве любили,
Что славили мы,
Внезапно разбили
Служители тьмы.
В святительском платье,
В больших клобуках,
С холодным распятьем
В холодных руках
Нас гнали на плаху,
Тащили в тюрьму,
Покорствуя страху
В душе своему.

Наш спор — не духовный
О возрасте книг.
Наш спор — не церковный
О пользе вериг.
Наш спор — о свободе,
О праве дышать,
О воле Господней
Вязать и решать.


Целитель душевный
Карал телеса.
От происков гневных
Мы скрылись в леса.
Ломая запреты,

Бросали слова
По целому свету
Из львиного рва.
Мы звали к возмездью
За эти грехи.
И с Господом вместе
Мы пели стихи.
Сурового Бога
Гремели слова:
Страдания много,
Но церковь — жива.
И аз, непокорный,
Читая Псалтырь,
В Андроньевский черный
Пришел монастырь.
Я был еще молод
И все перенес:
Побои, и голод,
И светский допрос.
Там ангел крылами
От стражи закрыл
И хлебом со щами
Меня накормил.

Я, подвиг приемля,
Шагнул за порог,
В Даурскую землю
Ушел на восток.
На синем Амуре
Молебен служил,
Бураны и бури
Едва пережил.
Мне выжгли морозом
Клеймо на щеке,
Мне вырвали ноздри
На горной реке.

Но к Богу дорога
Извечно одна:
По дальним острогам
Проходит она.
И вытерпеть Бога
Пронзительный взор
Немногие могут
С Исусовых пор.


Настасья, Настасья,
Терпи и не плачь:
Не всякое счастье
В одеже удач.
Не слушай соблазна,
Что бьется в груди,
От казни до казни
Спокойно иди.
Бреди по дороге,
Не бойся змеи,
Которая ноги
Кусает твои.
Она не из рая
Сюда приползла:
Из адова края
Посланница зла.

Здесь птичьего пенья
Никто не слыхал,
Здесь учат терпенью
И мудрости скал.
Я — узник темничный:
Четырнадцать лет
Я знал лишь брусничный
Единственный цвет.
Но то не нелепость,
Не сон бытия,
Душевная крепость
И воля моя.
Закованным шагом
Ведут далеко,

Но иго мне — благо
И бремя легко.
Серебряной пылью
Мой след занесен,
На огненных крыльях
Я в небо внесен.
Сквозь голод и холод,
Сквозь горе и страх
Я к Богу, как голубь,
Поднялся с костра.
Тебе обещаю,
Далекая Русь,
Врагам не прощая,
Я с неба вернусь.
Пускай я осмеян
И предан костру,
Пусть прах мой развеян
На горном ветру.
Нет участи слаще,
Желанней конца,
Чем пепел, стучащий
В людские сердца.
В настоящем гробу
Я воскрес бы от счастья,
Но неволить судьбу
Не имею я власти